Расскажу о неожиданной встрече со своим собственным детством во внутреннем дворике Афинского Археологического Музея. Но сначала небольшой пролог...
Ну, вот как цивилизация смогла так резко шагнуть от нелепых и неестественных – хотя и величественных - статуй древнего Египта до практически совершенного изображения человека и динамики его движений в камне?!
А лица? Такие сейчас уже вряд ли встретишь.
Смотришь на него снизу вверх и думается: хорошо, что хоть зрачки не вытачали, а то бы даже жутковато было. Тут и без них так и тянет начать беседу.
А знание анатомии, которым так славился Микеланджело? Да вот гляньте! Это за многие сотни лет до него.
Даже фрагменты поражают! Смотришь на эту руку и понимаешь – это же МОЯ рука!
И вот после добрых нескольких часов древних статуй, ваз, надгробий, барельефов мы спустились на первый этаж в маленькое уютное кафе Афинского музея. Его окна выходят во внутренний дворик, который, видимо, используется в качеств некоего запасника – фрагменты статуй, барельефов, колонн…
Усталые и довольные (ну, все увидели) располагаемся у громадного окна со своим чаем и вкуснейшим пирогом и…. ну-ка, ну-ка, что это там во дворике?! Силуэт!
Лет в 10 я очень увлекался всем античным – мифами, героями, богами, архитектурой, статуями, разве что античных философов не читал ))) – это пришло позже. Я даже перерисовывал фотографии статуй. Ставил два стула спинками друг к дружке, на них клал большое стекло, под него настольную лампу, сняв зеленый абажур; раскладывал на стекле альбом с фотографией статуи Афродиты или Аполлона, сверху кальку и карандашом обводил прекрасные линии совершенных тел.
Срисовывать на глаз не получалось – видимо бог не дал художественного таланта, - поэтому воспроизводил эту красоту вот так. Особенно любил копировать статую Геракла, - и ведь даже не подозревал, что когда-то стану персональным тренером, который будет пытаться делать подобные фигуры «вживую» и себе, и людям )))
Один раз мама застала меня за работой и строго спросила: что это ты тут голых женщин рисуешь? (Богини то в основном мало одетые.) Но ей хватило такта не развивать эту тему.
И вот он – родной мой карандашный СИЛУЭТ! Бросаю свой чай, пирог, иду к НЕМУ. Читаю табличку. Это ГЕРАКЛ. Тот самый Геракл, которого я мальчишкой перерисовал из альбома, наверное, раз пятьсот.
Надо же! Мой ГЕРАКЛ. Аж до слез… Разом накатило детство – стулья, стекло, лампа, калька, «что это ты тут голых женщин рисуешь?»
Он тут, герой и кумир моего детства, старый, как мир, но все еще могучий. Произведение, задавшее стандарты мощной мужской фигуры на многие тысячелетия вперед и разошедшееся по миру тысячами копий.
А здесь начало рассказа об Афинах.
